СОКОЛ С АЛТАЯ
I. Детство Короткая июньская ночь 1922 года
была на исходе, когда крик младенца известил жителей алтайского разъезда Уткуль (под Бийском), березовый лес, озера и поля о том, что в семье путевого рабочего Ивана Григорьевича Григорьева родился СЫН!
II. На крыльях мечты Быстро пробежали шумные школьные годы. Окончив семилетку, Ваня оказался перед выбо¬ром: кем стать? Железнодорожником, как отец, или еще кем? Выбор был большой, но профессию-то надо было выбрать по душе, на всю жизнь. И отца не хотелось обидеть - тот очень надеялся, что младший сын продолжит его дело.
III. Суровые годы Вероломно напав на Советский
Союз, фашистская Германия рассчитывала на быстрое завершение войны. Однако с первых же дней наши воины доказали, что надежды врага на «блицкриг» несостоятельны, борьба предстоит долгая и жестокая.
IV. Боевой счет В конце апреля 1943 года летчик-штурмовик И.И. Григорьев был зачислен в запасной авиацинный полк. Но уже через месяц молодые летчики резерва были направлены в боевые части, действовавшие на Белгородском направлении.
V. Только вперед! Недели через две Григорьев, получивший новый штурмовик, вылетал на задания не только с желанием встретиться в воздушном бою с гитлеровскими асами, но и сполна рассчитаться с ними за свой сбитый ИЛ-2.
VI. Крылатый мститель В марте 1944 года И.И. Григорьев
был назначен командиром звена штурмовиков. К этому времени на его погонах уже блестели две звездочки - гвардии лейтенант. Да и опыт командования экипажами у него тоже был.
VII. Шаг в бессмертие Летом 1944 года на Украине наши
войска продолжали свое победоносное наступление. Но враг отчаянно сопротивлялся. И гибли в жестоких сражениях сотни, тысячи наших воинов.
«Присвоить звание Герой Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда»... ГРИГОРЬЕВУ Ивану Ивановичу (посмертно)».
(Указ Президиума Верховного Совета СССР от 27 июня 1945 года).
Иван Иванович Григорьев -летчик-штурмовик (летал на ИЛ-2), наш земляк, Герой Советского Союза. Погиб 8 мая 1945 года - в неполных 23 года. В парке его имени, что раскинулся рядом со стадионом вагоностроителей, отважному алтайскому соколу установлен обелиск, на одной стороне которого - барельеф Героя и надпись, отлитая на чугунной доске: «Герою Советского Союза, летчику Григорьеву Ивану Ивановичу. 1922-1945».
Имя Героя Советского Союза И.И. Григорьева носит школа № 17г. Новоалтайска. В ней на видном месте - фотографии и биография Героя. Стали традиционными соревнования юных борцов греко-римского (классического) стиля на приз И.И. Григорьева. Много материалов о нем - в городском краеведческом музее.
Короткая, но очень яркая жизнь И.И. Григорьева стала для многих новоалтайцев образцом беззаветного служения Ро-дине. В каких условиях рос и мужал бесстрашный пилот? Как он шагнул в свое бессмертие? Об этом - наш рассказ.
- Что, Григорьич, как сынка-то назовешь? - спросила бабка-повитуха.
- Да мать уже придумала заранее, - улыбнулся тот. - Ива-ном будем звать. Пусть уж по мне - на Иванах-то, почитай, вся Россия держится.
И, помолчав, лукаво добавил:
- Один сын - не сын, два сына - полсына, а три сына - это уже сын. Вот и получается, что мне теперь есть надежная смена: Петро, Николка, да теперь еще и Ванюшка. Три бога-тыря.
...Так в многодетной семье путевого рабочего появился новый гражданин - Иван Иванович Григорьев. Из 12 детей он был самым младшим и поэтому самым любимым.
Однако это вовсе не означало, что Ванюша рос беззаботно. Заботы были и у него: по мере сил он с большой охотой помогал матери по хозяйству...
Шли годы. Семья Григорьевых переехала в Барнаул, потом - в село Баюново, а уж оттуда - в село Контошино. Здесь Ваня впервые надел через плечо лямку холщовой сумки и переступил порог Контошинской семилетней школы.
- Неугомонный он был, - рассказывает бывшая учительница начальных классов А.П. Матошина. - Все что-то делал, не сидел спокойно на месте ни одной минутки. А как чуток подрос - стал оформлять классные и общешкольные газеты, писал лозунги... А как любил ходить зимой на лыжах! По несколько десятков километров пробегал за день с друзьями...
Таким и остался в памяти старой учительницы и помнивших его односельчан Ваня Григорьев - учеником, художником и спортсменом.
- Думай, Ванюшка! - сказал Иван Григорьевич. - Мне уже вот-вот на пенсию, а за рельсами в пути - сам знаешь - глаз да глаз нужен!
Ваня, конечно, в душе был с отцом согласен: железнодорожником быть - дело хорошее. Да и знаком он уже был с путевым хозяйством - частенько приходилось помогать путейцам в работе. Но сделать последний, решительный шаг и стать путейцем мешало тайное желание - летать на аэроплане (так называли в селе самолет). Вот и вчера над ним пролетела шумная стальная птица, покачав крыльями...
- Ладно, батя, раз нужно - пойду. Только вот и на летчика выучиться тоже охота. Придется, видно, еще и в аэроклубе заниматься. Сил на это, думаю, хватит.
Так в 1939 году Иван Григорьев - младший определил свое будущее. Учебу в Барнаульской транспортно-технической школе (железнодорожной) совмещал с занятиями в аэроклубе. И чем больше учился - тем сильнее убеждался, что его призвание - бескрайнее синее небо, а не синие рельсы, убегающие за горизонт.
Впервые ощутив в аэроклубе радость свободного полета, Ваня уже не мог представить свою жизнь без гула мотора самолета, без пушистых пирамид облаков, проплывающих под его крыльями. И поэтому, окончив через год первый курс технической школы железнодорожников и аэроклуб, он окончательно решил посвятить свою жизнь авиации.
Осенью 1940 года Иван Григорьевич добровольно вступил в ряды Рабоче-крестьянской Красной Армии. Здесь он подал рапорт с просьбой зачислить его в авиационную школу. И 18 января 1941 года стал курсантом сначала Новосибирской, а после перевода - Пермской авиационной школы (МВАШ). Здесь же 31 марта 1941 года принял военную присягу на верность Родине.
Молодой летчик пришел в военную авиацию, зная многие типы самолетов. В Барнаульском аэроклубе он неплохо овладел техникой пилотирования, что подтверждается его выпускной летной аттестацией:
«Летает смело. Смелость разумная. Решения принимает быстро и правильно. Трудолюбив, настойчив... Недостаточно освоил фигуру высшего пилотажа - «падение листом».
Вывод: может быть летчиком-инструктором. Рекомендовать в военную истребительную авиацию».
...И вот - школа военных летчиков, где готовили пилотов ночных бомбардировщиков ТБ-1, СБ, ТБ-3. На этих мощных машинах, грозную силу ударов которых уже испытали на себе японские захватчики под Хасаном, стал учиться высшему летному мастерству и парень с Алтая. И был счастлив, когда его инструкторы 3. Попов или лейтенант Володченко, совершив с ним очередной полет, оценивали его мастерство простой, казалось бы, фразой: «Замечаний по полету нет!».
Летчики авиашколы, где учился Иван Григорьев, всем пылом горячих сердец рвались на фронт. Но чтобы успешно воевать - одного желания мало, и поэтому приходилось заниматься с удвоенным старанием. А вечерами, слушая сводки с фронта, молодые пилоты мечтали о том дне, когда поведут свои грозные машины в бой с врагом.
В конце сентября 1941 года И.И. Григорьеву было присвоено воинское звание «сержант». А чуть раньше, 25 сентября он стал комсомольцем. И в нагрудном кармане его гимнастерки «прописался» новенький комсомольский билет № 13579957, с которым летчику с Алтая суждено было вылететь в первый раз на боевое задание.
В мае 1942 года - новое место службы: Чкаловская военная авиашкола имени К.Е. Ворошилова (ЧВАШИ). Здесь И.И. Григорьев не только в совершенстве изучил новый по тому времени штурмовик ИЛ-2, но и за короткое время научился с первого же захода поражать цели на полигоне. А после полетов заходил в казарму и до позднего вечера продолжал изучать специальную литературу. Иногда отрывался от текста и задумчиво смотрел в окно на звездное небо, такое мирное здесь - и очень грозное на фронте. Но уже через минуту снова склонялся над книгой.
Не удивительно, что в выпускной аттестации младшего лейтенанта скоростной бомбардировочной авиации И.И. Григорьева, датированной 22 апреля 1943 года, были и такие записи:
«К себе требователен. Среди товарищей пользуется заслуженным авторитетом. Летать любит и летает с желанием. В полете инициативен. В усложненной обстановке не теряется, спокоен, принимает быстрое и правильное решение.
Самолет ИЛ-2 освоил отлично. Летал на лыжах и на колесах с ограниченной полосы.
Инструктор-лейтенант Володченко».
«Достоин выпуска военным пилотом в штурмовую авиацию, с присвоением воинского звания «младший лейтенант».
Начальник школы полковник Васильев».
Младший лейтенант Григорьев прибыл в 93-й Гвардейский авиационный полк 1 июня 1943 года. Первые боевые вылеты прошли обыденно и были немного похожи на учебные атаки. И только пули врага, пощелкивавшие по бронированной кабине самолета, говорили о суровой действительности.
С этих дней начал расти и боевой счет молодого пилота с Алтая. Его грозный ИЛ-2 наводил ужас на фашистов, прозвавших штурмовики «шварце тод» - «черная смерть». Летая то парами, то тройками, ИЛы на бреющем полете проносились над колоннами или над окопами врага, верша справедливое возмездие. И там, где они проносились, оставались трупы «завоевателей» и горящая техника гитлеровцев.
Вот на такой машине и стал воевать наш земляк. Вылет за вылетом. Особенно напряженной выдалась середина первого месяца боев. В это время только за десять дней Иван Иванович совершил 40 (!) боевых вылетов. Далеко не каждый мог выдержать такое напряжение, когда каждая минута полета могла оказаться последней.
В первых числах июля 1943 года немцы сосредоточили близ городов Орел и Курск большое количество войск и боевой техники. Началась знаменитая Курская битва. Атаки фашистов следовали одна за другой. Но решающего успеха враг так и не добился.
В эти напряженные дни летчики-штурмовики, пополнив на аэродромах подскока (поближе к линии фронта) запасы боеприпасов и бензина, вновь и вновь улетали туда, где гремела битва. Среди них был и Иван Иванович, смело бросавший свой ИЛ-2 на скопления фашистов. Те встречали его появление зенитным и пулеметным огнем Но наш отважный пилот уверенно вел свою боевую машину и сбрасывал бомбы точно в цель.
И все же один вылет окончился не столь удачно, как предыдущие. Случилось это в канун наступления наших войск на Курской дуге, когда авиационным полкам была поставлена задача массированными налетами нарушить нормальное движение гитлеровских войск на прифронтовых переправах и дорогах.
...10 июля 1943 года. Вся прифронтовая полоса затянута дымом пожарищ, изуродована взрывами бомб и снарядов. Израненная земля мелькает под плоскостями ИЛа, ведомого младшим лейтенантом Григорьевым.
На бреющем проскочили нейтральную полосу, по обеим сторонам которой тянулись многокилометровые ходы сообщений и окопы. Еще несколько минут полета - и под крылом замелькали колонны гитлеровцев, переправлявшихся по понтонному мосту через реку.
Ведущий группы ИЛов резко накренился на крыло и ринулся в атаку на переправу. Вслед за ним спикировали и остальные штурмовики, точно сбросив бомбовую нагрузку на цепочку понтонов и одновременно расстреливая из пулеметов мечущихся фашистов.
Все! Задание выполнено, переправа уничтожена... Но только Иван Иванович подумал об этом, как самолет потряс глухой удар. Мотор начал работать с перебоями - прямое попадание!
Попробовал набрать высоту: метр, другой... Самолет был почти неуправляем, но все же летел!
- Ваня! Ваня! Живой? Отвечай! - послышалось в наушниках ларингофона. - Что с самолетом?
- Попытаюсь дотянуть! - кратко ответил Григорьев, до отказа притянув к себе штурвал высоты. Мельком взглянул на высотомер, на видневшееся неподалеку село Разумное - и принял единственно правильное решение: долететь до расположения наших войск.
Но только его штурмовик лег на избранный курс, как рядом с плоскостями замелькали огоньки трассирующих очередей. Словно коршуны, почуявшие добычу, подбитый советский самолет окружили несколько «мессеров» (МЕ-109). Они, видимо, решили принудить нашего летчика сделать посадку в расположении их войск, заполучив таким образом ценную добычу.
Об этом, видимо, думал и фашистский ас, державшийся ближе всех к подбитому ИЛу. Он весьма недвусмысленно показал Григорьеву пальцем вниз - садись, мол!
Поняв, что наш штурмовик и не думает садиться, фашистские летчики развернулись и, подойдя вплотную, несколькими очередями подожгли беззащитный самолет. Однако довершить свое черное дело не успели: горящий ИЛ, падая, уже пересек линию фронта.
Никто уже не надеялся, что пилот останется жив. Вот до земли осталось 200 метров, 150... И тут из кабины падающего штурмовика отделилась фигурка летчика, над которым через мгновение раскрылся парашют. И вовремя: до земли оставались считанные метры.
А на следующий день, с ожогами на руках и лице, он был снова в полку. Жалел, что не удалось спасти машину. Смеялся, рассказывая, как злились немецкие асы, упустившие добычу. И жадно смотрел на улетавших на задание товарищей: самому летать пока что было нельзя из-за ранения. Да и новый самолет должен был получить лишь через несколько дней... Скорей бы получить «илюшу», взлететь - и мстить беспощадно!
Вскоре такой случай представился: близ Краматорской наши штурмовики на «бреющем» неожиданно прорвались к фашистскому аэродрому и прямо на взлетной полосе и на стоянках уничтожили десятки вражеских самолетов. Сам Иван Иванович, ставший к этому времени старшим летчиком, уничтожил лично четыре «юнкерса» (Ю-87) и серьезно повредил еще два.
Отважный пилот за успешные боевые вылеты был награжден орденом Боевого Красного Знамени. Воодушевленный наградой, Григорьев на следующий день, 18 августа 1943 года, вылетел на очередную штурмовку переднего края обороны врага. Сделав несколько заходов на цель, группа штурмовиков, ведомых командиром 1 -и эскадрильи капитаном Родинко, почти полностью сровняла с землей один из участков обороны немцев. Чувствуя такую мощную поддержку нашей авиации, пехота перешла в наступление и прорвала здесь оборону противника.
Сам Григорьев в этот день записал на свой счет уничтоженные им танк, три полевых орудия и около 20 гитлеровцев.
... Один день сменялся другим, аэродромные службы все чаще перебазировались на новое место дислокации - вслед за фронтом. Участились и разведывательные полеты в глубокий тыл противника, которые Иван Иванович все чаще выполнял по заданию командования. И всегда сведения, которые он доставлял при возвращении, подтверждались как наземной разведкой, так и результатами налетов наших бомбардировщиков на цели, указанные летчиком. За это командование неоднократно объявляло И.И. Григорьеву благодарности.
Осенью 1943 года фашистские войска продолжали отступать по всему фронту, чтобы успеть до зимы «отойти на заранее подготовленные позиции». Вылеты на штурмовку укреплений врага, естественно, участились. Боевой счет Григорьева все увеличивался. И за все это алтайскому соколу в октябре 1943 года был вручен второй орден - на этот раз Красной Звезды.
В ноябре этого же года он стал коммунистом. И продолжал воевать столь же смело и решительно. Его авторитет рос день ото дня. Кудрявый, смуглолицый от солнца и ветра поднебесья, он был настоящим другом всех летчиков эскадрильи, всего полка. Не раз выручал в полетах своих ведущих, отвлекая на себя огонь вражеских самолетов. И всегда, как бы ни была повреждена машина, возвращался на свой аэродром.
Поздней осенью 1943 года 93-й авиационный полк перебазировался на аэродром близ села Мокрое, что под городом Запорожье. А вскоре землю укрыла белая пелена снега.
Теперь под крыльями ИЛа расстилались бескрайние степи Приднепровья, кое-где изрезанные извилистыми оврагами, истерзанные взрывами бомб и снарядов.
Враг все дальше и дальше откатывался на запад за Днепр. И штурмовикам приходилось летать все дальше и дальше от своего аэродрома.
В один из таких зимних дней, 3 февраля 1944 года, И.И Григорьев обнаружил на железнодорожном перегоне Никополь-Апостолово вражеский эшелон с боеприпасами и точно сбросил на него бомбы. Над украинской землей прогремело несколько оглушительных мощных взрывов, словно салют воинской доблести отважному пилоту.
Выходя из атаки, И. И. Григорьев заметил группу «юнкерсов» (Ю-87) и предупредил по рации пилотов своего полка, появившихся неподалеку. Штурмовики развернулись и пошли наперерез врагу, несущему в бомбовых отсеках смерть и опустошение. «Юнкерсы» шли строем, немного выше машины Григорьева. Тот решительно потянул на себя штурвал - и послушный штурмовик, задрав нос, стал быстро набирать высоту...
Огромная перегрузка вдавила пилота в кресло. Но он цепко захватил в перекрестье прицела ведущего группы Ю-87 и первой же длинной очередью зажег его.
«Юнкерсы», потеряв ведущего, в панике стали сбрасывать бомбы на свои же войска, чтобы поскорее выйти из боя. И в тот же миг в эфире прозвучала короткая, как приказ фраза:
- Атакую! Прикройте!
...Штурвал - резко вперед. Машина «клюнула» и ринулась вниз, на уходящий Ю-87. Ближе, ближе... Вот уже силуэт вражеского бомбардировщика - во всю прицельную рамку...
Та-та-та-та! Та-та-та-та!
«Юнкере» сразу же задымил и, завалившись на крыло, рухнул вниз.
Далеко на земле сверкнуло пламя мощного взрыва: еще один гитлеровский ас получил по заслугам!
А ЧЕРЕЗ ТРИ ДНЯ - новое задание: разбить переправу Никополь-Каменка (через Днепр). Вот что пишет в своих воспоминаниях Н.Ф. Алексашкин, боевой товарищ Григорьева:
- Еще при подходе к цели противник встретил нас сильным зенитным огнем. Но мы все же сделали несколько заходов на переправу и разбили ее, что подтверждено фотоконтролем. На последнем заходе один из снарядов попал по хвостовому оперению штурмовика, ведомого Григорьевым. Были повреждены рули высоты, да чудом уцелел кусочек триммера рулей глубины, на которых остались лишь ленточки перкали. Самолет Григорьева стал плохо управляемым. Но летчик не покинул свою машину, а повел на свой аэродром. Этот полет был тяжелым как по выполнению, так и по напряжению: штурмовик в любую минуту мог лишиться управляемости и упасть. А высота была небольшой. Все сто с лишним километров от цели до аэродрома самолет летел, как корабль по волнам - то набирая, то теряя высоту. И все же Григорьев долетел, спас машину. И только на аэродроме, осматривая громадные пробоины, мы в полной мере смогли оценить его мастерство и мужество: довести такой вот штурмовик - дело почти невыполнимое...
...А через три недели на груди Ивана Ивановича появился третий орден: Отечественной войны I степени. Так Родина высоко оценила боевые заслуги молодого летчика с Алтая, стремившегося со своими боевыми товарищами как можно быстрее разгромить врага, изгнать его с нашей земли.
Новый командир звена успешно выполнял в полку и обязанности заместителя командира авиаэскадрильи, и штурмана. Но боевые задания для него были, конечно, важнее всего. За год пребывания на фронте он много раз видел сожженные врагом города и села, горе и слезы матерей... И, стиснув зубы, вновь и вновь вел в бой свой штурмовик.
Став командиром звена, лейтенант Григорьев в первый же день в районе Новосевастополя атаковал группу «юнкерсов» и сбил еще один Ю-87. А немного позже, в мае 1944 года, вновь отличился.
...Восемь самолетов ИЛ-2, ведомые И.И. Григорьевым, стремительно мчались невысоко над землей. Позади запоздало рвались зенитные снаряды.
Взглянув вверх, командир вдруг заметил четыре истребителя противника, готовившихся к атаке из-под солнца. Откуда они здесь взялись? Так и знай - не обошлось без наземной радиостанции наведения. А если это так, то вражеские истребители могут легко сбить наших бомбардировщиков, которые должны вот-вот появиться... Допустить же этого никак нельзя! И прежде всего надо уничтожить радиостанцию наведения, которая расположилась, скорее всего, на верху ветряной мельницы. Других удобных пунктов наблюдения нигде не видно...
- Горбатые! Горбатые! Бомбим ветряк! Там, видимо, радиостанция наблюдения. Как поняли? Прием!
- Второй вас понял! ...Понял! - откликнулись экипажи остальных штурмовиков и легли на боевой курс - в сторону высокой ветряной мельницы, стоявшей у села Пугачены.
Рядом с ветряком оказалось много полевой артиллерии, спаренных пулеметов, танков... К тому же истребители врага назойливо крутились вокруг штурмовиков, мешая точно сбросить бомбы на ветряк. Бой оказался значительно серьезнее, чем можно было ожидать.
Воздушный стрелок Георгий Гончаров с трудом удерживал «мессеров» на безопасном расстоянии. А Григорьев, сделав ложный маневр, спикировал точно на ветряк. Потом -еще и еще...
Внизу творилось что-то невообразимое. Горели остатки ветряка, метались в ужасе фашисты, рвались бомбы, сброшенные с других наших штурмовиков. Пылали четыре танка. Рядом - разбитые орудия двух батарей полевой артиллерии врага... Радиостанции наведения и ее боевого охранения больше не существовало.
23 июля шестерка наших ИЛов, ведомая И.И. Григорьевым, в который уже раз взлетела с полевого аэродрома и взяла курс на запад.
- С самого раннего утра небо обложили клубящиеся дождевые тучи. И через несколько минут полета видимость снизилась до минимальной. Пришлось немного увеличить высоту полета, целиком полагаясь на чуткие приборы.
Все летчики не любят летать без видимых ориентиров -«вслепую», а во время боевых вылетов - тем более. А тут - вода со всех сторон... Так что И.И. Григорьеву и его боевым друзьям пришлось лететь в район предполагаемого сосредоточения вражеских дивизий лишь по времени.
Но когда долетели и снизились до бреющего - сразу же увидели сквозь дождевую мглу отходящие по дороге Менчин-Замостье колонны вражеских войск и техники. До чего же верно рассчитал полет гвардии лейтенант Григорьев!
Штурмовка колонны группой ИЛов в условиях плохой видимости - дело сложное. Чтобы не столкнуться в воздухе, командир отдал приказ:
- Горбатые! Штурмуем «каруселью»! Я - первый. По одному - в атаку!
На бреющем полете штурмовик Григорьева промчался над головами фашистов. Стрелок Георгий Гончаров и пилот уверенно и точно разили их из пулеметов, сбрасывая одновременно и бомбы. Вслед за ведущим на колонны спикировали и остальные ИЛы...
По несколько раз разворачивался каждый экипаж штурмовиков над колоннами и ложился на боевой курс. И когда крылатые мстители улетели, оставшиеся в живых гитлеровцы насчитали на широкой степной дороге пять горящих танков, 10 разбитых автомашин и 18 повозок с грузом, превращенных в металлолом и груду обломков. Да еще несколько десятков солдат и офицеров «великого рейха» нашли себе погибель на земле, владеть которой они так хотели.
После этого боя 22-летнему И.И Григорьеву было присвоено звание «гвардии старший лейтенант». А несколько позже он принял командование 1-й эскадрильей. И вновь -полеты, десятки уничтоженных им фашистов, взорванные склады с боеприпасами...
Тем временем фронт приближался к границам Германии. В полк прибывало молодое пополнение. И Иван Иванович за короткое время обучил ведению воздушного боя двенадцать новичков, летая с ними в паре на штурмовку вражеских колонн.
За умелые боевые действия командование представило И.И. Григорьева к награждению еще двумя орденами: Боевого Красного Знамени и Александра Невского. А в марте 1945 года высшему командованию были отправлены документы, в которых были следующие слова:
«Достоин награждения высшей правительственной наградой -присвоения звания Герой Советского Союза».
Да, пилот с Алтая воевал отважно. И то, что к февралю 1945 года он был награжден пятью боевыми орденами - свидетельство его мужества, летного мастерства и отваги.
А он по-прежнему громил врага. Под крыльями самолетов эскадрильи, которой он командовал, уже мелькали поля, села и города Польши и Германии. Война близилась к своему завершению, к полной и окончательной капитуляции гитлеровской Германии. И друзья Ивана Ивановича в переры¬вах между боями подсчитали, что под его командованием эскадрилья совершила 1750 боевых вылетов, потеряв при этом лишь один экипаж.
В первых числах мая 93-й авиационный полк находился юго-восточнее Берлина, взятого нашими войсками. Уже сообщили, что Гитлер застрелился, на что Иван Иванович отреагировал коротко и эмоционально: «Собаке - собачья смерть!». Потом целый день не было ни одного вылета. А 8 мая командир полка Герой Советского Союза подполковник Шумский подошел к Григорьеву и сказал:
- Съездим, Ваня, в Берлин, а? Распишемся на рейхстаге. Как думаешь? Война-то, считай, окончена...
И вскоре друзья-однополчане, сев в «газик», поехали в Берлин для победного «отчета». Но минут через десять требовательно запищала рация.
...Через минуту «газик» мчался обратно: был получен приказ отправить часть штурмовиков на помощь нашим танковым колоннам, спешащим на помощь жителям восставшей Праги.
На аэродроме Шумский, словно предчувствуя беду, предложил Григорьеву отдохнуть. Лететь-то есть кому! Однако Иван Иванович отрицательно покачал головой:
- Нет, полечу! Оставаться в стороне от таких дел - это не по мне...
Взревели моторы ИЛов - и самолеты, развернувшись, стали набирать высоту, исчезая за близким горизонтом. Под крыльями замелькали кроны деревьев ближнего леса, в котором все еще скрывалась группа не сдавшихся фашистов. И когда Григорьев почти уже пролетел лес - раздался одиночный зенитный выстрел. Снаряд угодил в мотор его штурмовика -и машина стала падать. С сумасшедшей быстротой понеслись навстречу вершины деревьев...
- Жора, прыгай! Я - после тебя!
Стрелок уже понял своего Ваню, с которым не раз смотрел в лицо смерти. И сразу же выполнил приказ. Рывок купола парашюта, удар о вершину дерева - и еще один сильнейший рывок: парашют зацепился за вершину, смягчив этим удар стрелка-радиста о землю.
И тут же за деревьями рухнул и загорелся штурмовик. Но ведь там - Ваня...
- Ваня, Ваня-а-а!!!
Георгий бросился вперед. Деревья расступились - и на небольшой зеленой полянке он увидел горящий ИЛ-2. А рядом - неподвижное тело друга, парашют которого так и не успел раскрыться полностью. Остановившиеся часы на руке пилота показывали полдень 8 мая 1945 года. До Победы оставалось меньше одного дня.
- Меня-то спас, а сам... - шептали губы Георгия, когда прогремел траурный салют и прах Героя был захоронен в г. Ченстохова на офицерском кладбище «Польша». Стоявшие тут же однополчане не могли сдержать слез: погиб их любимец... И когда!... Ведь - ПОБЕДА! А его уже нет в живых...
Но он есть, он жив в нашей памяти! Вечно молодой, жизнерадостный, с черным вьющимся чубом. В Новоалтайске (бывшей Чесноковке) в честь Героя установлен обелиск - там, где когда-то перед войной жил наш отважный земляк с родителями. Его фамилия - на одной из плиту Вечного огня. В Польше на его могиле - всегда полный порядок. Мир праху твоему!
Есть уголок Героя Советского Союза И.И. Григорьева и в нашем краеведческом музее. А юные спортсмены, увлекающиеся греко-римской борьбой, на традиционных весенних соревнованиях оспаривают кубок имени Героя. И все с уважением смотрят на большой портрет 23-летнего летчика, отдавшего жизнь за свободу и независимость нашей Родины. Он остался вечно молодым!
А тот, кто отдал свою жизнь за народ, будет жить в веках. Герои бессмертны!
